Д. Савельев - Медитатор [сборник рассказов]
— Спускайся сюда, пидор! — закричал житель, пытаясь заглушить голосом шум вертолёта. Нападающий понял его и потянул на себя ручку.
В метре от земли мотор заглох, и вертолёт хряснулся об землю. Нападающий вылез из кабины, держась за голову. Житель угрюмо приближался, сжимая кулаки. Нападающий поднял лицо, и житель увидел знакомую рыжую щетину и голубые глаза. Когда он был подростком, в его семью приезжал мальчик из соседней страны. Две недели они были заклятыми корешами, обошли все музеи, и сверстник даже подбил его на получение первого сексуального опыта в местном борделе. Житель замер в замешательстве.
У нападавшего между пальцами сочилась кровь, на лице играла задумчивая улыбка. Он вспоминал. Потом нападавший вынул флягу и протянул её жителю. Житель глотнул и вытер рот рукавом. Он не улыбался, он исподлобья смотрел на двухнедельного приятеля и думал, что делать дальше. Оставляя фашиста в живых, он предавал родину. Из–за него он потерял сегодня своих жену и сына. Но убивать его не хотелось. Можно было просто уйти. Но житель не знал, куда ему идти. Вся страна в развалинах, везде смерть и голод. Кроме того, он уже настроился на смерть. Странно, что он ещё жив. Он не знал, что делать.
Нападавший присел на обломок, достал компьютер и стал давить на клавиши. Житель присел рядом — ему надо было отвлечься и забыть о своих проблемах. На экранчике летали вертолёты, гремели взрывы, бегали и гибли солдатики. Потом в живых остались только двое. Они сели на обломок, достали компьютер и стали смотреть на экран. Вокруг медленно тухло красное зарево. Вставало солнце. Оно осветило мёртвый город и двоих людей. Фактически, эти двое тоже были мертвы. Они были мертвы ещё до своего рождения, а подростковая встреча только подчеркнула их мёртвость. Это были мёртвый мир, мёртвая планета, мёртвая Вселенная, мёртвая Вечность. И ничего больше — только война и смерть.
Компромисс
Всё последнее время Саша был уверен, что его жена — одноразового использования. Кто её использовал и когда — он не помнил, может даже, это был он. Но теперь её следовало выкинуть на помойку, а она почему–то выбрасываться не хотела, постоянно появлялась у него перед глазами и мешала. Он смотрел на её тело, очень молодое тело, и ему виделись грязь, морщины, прикосновения огромных пальцев и утрата свежести. Потом Саше приснилось, что его близкий друг притащил жену голую и мёртвую в мешке, и они долго её насиловали. Он проснулся в состоянии глубокого стресса и решил — надо что–то менять. Так как он был противником всякого насилия и исповедовал классические моральные принципы и нормы, Саша решил обратиться к бандитам с просьбой. Просьба должна была заключаться в следующем: те сдирали с неё кожу, а он, в свою очередь, обновлял содержимое. Менял внутренность чайного пакетика–прокладки–памперса–презерватива–фотоплёнки–салфетки, дабы дать ей новую жизнь.
Представитель бандитов сидел в кафе с надвинутым на глаза капюшоном и посасывал фанту из стаканчика. Саша сел напротив и дрожащими руками протянул ему фотографию и конверт с деньгами. С утра он уже встретился с человеком, представившимся известным хирургом, и тот обещал, что если Саша успеет притащить содранную кожу в течении часа, он наполнит её неиспользованным и свежим содержимым. Теперь Саша сидел напротив бандита и ждал, когда он что–нибудь скажет. Бандит с хлюпаньем дососал содержимое стакана, достал из пакета бутылку и наполнил стакан новой порцией фанты. Саша не выдержал и попросил пересчитать деньги. Бандит всё ещё не сказал ни слова, и он начинал подумывать, что ошибся. После четвёртого стакана фанты Саша схватил конверт и быстро зашагал к выходу из кафе. В этот момент он вспомнил про фотографию и обернулся, чтобы взять её, но бандита на своём месте уже не было. На столике одиноко поблёскивал недопитый стакан, и никаких следов человека и фотографии. Саша перекрестился, подошёл к официанту и спросил, куда девался человек в капюшоне. Официант удивлённо посмотрел на него и сказал: «Как куда!? Пошёл выполнять ваше задание! Вышел через чёрный ход…» Саша медленно побрёл домой, но тут до него дошло, что официант не мог подслушать их разговор, поскольку они ни о чём не говорили. Он испугался. Испугался за жену и пошёл домой — почти побежал. Не слушающимися пальцами Саша вставил ключ в скважину и понял, что дверь уже открыта. С сумасшедшими глазами пробежал по комнатам, заглянул в ванную и увидел жену. Жена, как ни в чём не бывало, сидела в ванне и смотрела на него непонимающим взглядом. Потом она потянулась, как кошечка, и сказала «Иди ко мне, дорогой!» У Саши опять возникло то самое неприятное ощущение, как будто его заставляют пить многократно спитой чай или напяливать описанно–окровавленный памперс. Он сделал усилие над собой, сказал «Я сейчас!» и пошёл в комнату обдумывать своё положение. Там, к великому его удивлению, сидел бандит из кафе, со стаканом фанты, но уже без капюшона. По всей видимости, за те двадцать минут, которые прошли с их встречи, он переболел тремя стадиями сифилиса, и нос у него теперь отсутствовал. Глаза были красноватого оттенка, а на губах переливалась страдальческая улыбка–гримаса. «Вы всё ещё хотите содрать с жены кожу?» — спросил он проникновенным голосом, и Саша задёргался. «Да, хочу… Нет, всё отменяется. Ни в коем случае! Не хочу. Только, чтоб я этого не видел. Я хочу получить уже свёрток. Хотя не надо! Я боюсь, что она умрёт. Нет, сдирайте!» Он сам не понимал, что лепечет. Бандит ждал. В этот момент вошла жена в полотенце с цветочками. «Это твой новый приятель?» — удивилась она.
Саша не знал, что делать. Он бы немедленно повесился, но боялся Бога. Он всегда представлял обитую железом дверь с десятком замков, на пороге стоит апостол Пётр с перекошенным гримасой лицом и гигантским посохом в руке и произносит страшную фразу: «Доступ ограничен!!!» Он боялся, что бандит сейчас кинется на жену и сделает своё дело, а доктор не сможет поменять её содержимое, и она умрёт. Саша раздваивался, разтраивался, разчетверялся. Жена села верхом на стул. Полотенце упало, но её закрывала спинка. «Может, дадите мокрой женщине переодеться?» — спросила она смешливо. Бандит встал, а у Саши перед глазами предстало видение жены из сна — голой, изогнутой, безжизненной и насилуемой другом. Он вышел за бандитом и шарахнул дверью. «Я не знаю, что делать», — сказал он решительно. «Давайте пойдём на компромисс, — сказал человек без носа. — Мы не будем убивать вашу жену, а вы перестанете с ней жить. Зачем набивать использованный чайный пакетик свежим чаем, когда можно купить новый?» Он был прав. «Но новый тоже вскоре станет спитым!» — сказал Саша. Дело двигалось и он приободрился. «Могу предложить вам целую пачку, — сказал его собеседник. — Вам хватит её до конца жизни». У Саши задёргалась губа: «Где вы её возьмёте?» «Это уже наши проблемы», — ответил человек.
Врач оказался придурком и вруном. Он просто хотел получить сумму денег и сбежать. Но теперь у Саши было много жён. Он больше никогда не испытывал чувство изношенности и использованности их. Зато у него появилась другая проблема. Каждый день он изо всех сил ломился в ту самую дверь, за которой скрывался апостол Пётр, но говнюк так и не выходил. Потом у Саши кончались силы, он последний раз ударялся лбом в железо и шёл к своим жёнам. До завтра.
Физиология
1
— Слушай сюда, сынок! — сказал ободранный щетинистый бомж с расквашенной скулой. — Меня зовут Алексей Алексеевич Ух..! — он закашлялся.
Я положил 10 деноминированных копеек в чёрное и лохматое, лежащее на асфальте, и поспешил вперёд. Не успел я сделать и пяти шагов, как чья–то сильная рука легла мне на плечо. Я попытался вырваться, но что–то стукнуло меня по голове, и сознание плавно покинуло тело.
— Ну вот, — сказал хрипловатый голос, и я понял, что уже могу слышать, — наша физиология уже приходит в порядок и скоро будет готова для опытов. Позвольте ещё раз представиться: меня зовут Алексей Алексеевич Ухтомский, академик АН СССР, лауреат Ленинской премии. А как ваше имя, молодой человек?
Я открыл глаза и попытался пошевелить хотя бы одной из конечностей. Бесполезно!
— Да что вы так волнуетесь! — сказал Алексей Алексеевич, — Я же учёный! Вам должно быть известно, что учёные, а тем более великие учёные, каковым я и являюсь, никогда не убивают людей из гуманистических соображений, если их не заставит необходимость. Я собираюсь всего–навсего вас препарировать и отпустить, если вы, конечно, не скончаетесь в процессе эксперимента…
Взгляд мой сфокусировался, и я разглядел над собой ухмыляющееся лицо давешнего бомжа в ореоле яркого электрического света. Я догадался, что привязан к операционному столу и закричал.
— Тише, тише! — зашептал испуганный Алексей Алексеевич. — Я же просил вас не волноваться!
